Скользящий удар метеорита стер с лица Земли Уральские горы.
Сотни крупных рек и речушек, берущих в них начало, перестали существовать.
Трещины раскололи Восток до Тихого океана, Юг до Тибета и Запад до Атлантики. Из недр хлынула раскаленная магма, затопив необъятные пространства и превратив их в безжизненные пустыни из застывшего стекла.
Провалившиеся, исчезнувшие, погребенные города и села стали кладбищами миллионов людей. Так называемая Западная трещина уничтожила Третьяковку, Пражский музей изобразительного искусства, Лувр и многие другие государственные и частные коллекции.
Известные, малоизвестные и совершенно неизвестные произведения искусства безвозвратно погибли в разверзшейся тверди.
С многих не было сделано даже репродукций, и они сохранились лишь как названия в каталогах да в памяти редких ценителей, любовавшихся ими в минуты досуга.
Никогда ничего подобного уже не будет создано.
Каждый художник неповторим. И каждая картина уникальна. Ни одна копия не в состоянии передать особенности ведущегося на поверхности холста творческого процесса, заметные в оригинале. Заметные знатокам живописи.
Коих не так много.
Тициан только к 90 годам стал понимать, «что такое живопись».
Вермер 200 лет провисел в музеях в полной безвестности, прежде чем его обнаружили.
Оказалось, в своих крохотных цветовых симфониях он проник в тайны живописи дальше всех.
Не каждый художник может похвастаться, что он выбрал самый трудный путь. Многие художники предпочитают обходить трудности стороной. И оправдывают свою лень сентенциями: «Я так не вижу!».
Все видят одинаково. Но не у всех есть воля передать то, что видят. Авангардисты - самые большие лодыри цеха. Легче придумать новое течение в искусстве, чем нарисовать конкретный предмет в перспективе и со светлостью.
Нарисовать цветом равнозначно защите диссертации.
Почему и говорят: академик живописи.
Правда, многие современные академики, профессора и мэтры больше смахивают на школяров, ищущих вчерашний день.
Кто-то имеет звания, кто-то пишет прекрасные картины. Каждому - свое. Один из бесчисленных парадоксов, сопутствующих человечеству.
Звания даются не потому, что претендент достиг вершин Вермера, а потому, что у него хорошо подвешен язык, красивая жена и водятся деньги. Любая из трех причин - достаточное основание для получения какого угодно звания.
Самое удивительное, каждый лауреат искренне верит, что его оценили по заслугам.
Такова природа человека.
Он верит в то, во что ему выгодно верить.
Семья Француза принадлежала к сливкам общества в стародавние времена. И после катастрофы еще владела кое-какой собственностью и капиталом в банках.
У деда была частная художественная галерея и, как многие галереи, ее поглотила трещина. Вместе с ней ушла в недра большая часть принадлежавшей ему когда-то земли. Остался крохотный клочок, превратившийся в пустошь, обнесенный колючей проволокой.
Мысль построить мастерскую на краю обрыва появилась у Француза под наитием схватившего его острого приступа мизантропии.
Он приехал к Отцу в офис.
Отец занимался консультациями по вопросам изобразительного искусства, и сам был неплохим художником, отучившись в свое время в школе изящных искусств.
Образование - база, на которой умный человек строит свою профессиональную деятельность. Отец не заблуждался на тот счет, что само по себе образование не гарантирует создание шедевров.
Любой начинающий художник копирует натуру и разводит на холсте грязь» прежде чем научится строить свою собственную гармонию чистым цветом и черпать из головы законченные композиций. В его душе должен произойти переворот. Большинству художников не суждено дорасти до этого уровня. Они останутся рабами натуры навсегда, До конца жизни. Без натуры они бессильны. В ней - вся их энергия и вдохновение.
Секретаршей у Отца была 24-летняя манекенщица Глория Щимкус. Ослепительная блондинка с фигуркой, застав ляющей забыть о скучной и мелочной действительности и воспарить к звездам или облакам, в зависимости от времени суток случившейся встречи и состояния погоды.
Она поприветствовала Француза кивком головы и безупречной улыбкой, приоткрывавшей кончики белоснежных зубов.
Француз охотно ответил на улыбку. Глория ему - нравилась отсутствием зазнайства, свойственного моделям ее ранга, и неизменно ровным настроением. Строит из себя невесть что тот, кто ничего особенного собой не представляет.
-Отец у себя?
- Подожди немного. У него важный гость.
- Давно сидят?
- Порядочно.
- Меценат? - Хаммер. Обсуждают проект спасения художественных ценностей из вашей галереи. Я готовила текст договора.
Француз знал Хаммера. Художнику нельзя не знать людей, покупающих картины.
Большевики из зародившейся в начале 20 века на территории России страны Советов с легкостью разбазаривали так называемое «народное достояние». Почти весь Фаберже ушел за рубеж. Лучшие художники, писатели и музыканты эмигрировали туда же. Арманц Хаммер, родоначальник династии меценатов, не отягощенный предрассудками, сразу понял, какую выгоду можно извлечь из сделок с невежественными, пораженными красной чумой идеологическими дикарями, которым в соответствии с поговоркой: «дуракам везет» попали в руки несметные духовные сокро вита. Он выорал лучшее из Эрмитажа и увез за океан.
Если бы у Лувра был свой Хаммер, «Джоконда» осталась бы цела...
Француз устроился в удобном кресле у журнального столика и взял несколько проспектов. Современное искусство, западноевропейская живопись, латиноамериканский канон.
В Латинской Америке никогда не существовало достаточно высоких культурных традиций. Там испокон веков кое-кто от случая к случаю забавлялся игрой в кисти-краски. На дилетантском уровне, не увлекаясь всерьез техникой - лессировками, нанесением различного по плотности красочного слоя: прозрачного в тенях и пастозного на свету... Оценивая картину, надо прежде всего смотреть, как «обработан» холст.
Рубенс не стал бы «королем живописи и живописцем королей», если бы ляпал краску как попало. У него не найдешь пастозного мазка темного цвета, его темные тона прозрачны, как акварель. Говори о живописи, следует иметь в виду только западноевропейское искусство 16-17 веков. Увы, никогда более ни одному художнику не удалось достичь вершин «малых голландцев».
На столе Глории загудел зуммер. Девушка щелкнула тумблером, и в приемной раздался густой бас Отца:
- Найди мне Француза!
- Он здесь.
Француз встал и направился к двери.
Отец восседал в центре за столом. Крепкий сорокалетий мужчина с проседью в густых волосах, в светлом дело вом костюме под стальной цвет проницательных глаз.
Слева от него расположился коллекционер - начинающий полнеть человек с бронзовой от загара лысиной.
- Ты появился в нужное время и в нужном месте, 1 сказал Отец. Что-то хотел?
- Узнать насчет того участка возле трещины, где стояла галерея. Думаю там построить мастерскую.
- Я могу тебе предложить там же более интересное занятие, чем строительство.
Отец обернулся к Хаммеру.
- Мой сын Француз.
- Майк, - лысоголовый протянул короткопалую квадратную ладонь.
- Майк Хаммер, - пояснил Отец, - вкладывает средства в дело спасения художественных ценностей из нашей галереи. Мы составили двустороннее соглашение, тебе надлежит стать представителем с нашей стороны. В случае успеха предприятия, если холсты не слишком пострадали, по заключенному договору часть из них перейдет в коллекцию Хаммера, в счет компенсации расходов, часть останется у нас. Половина на половину. Так что не у тебя одного есть идеи. Мы как раз заканчиваем реставрацию одного из принадлежащих нам зданий в Париже, надеюсь, в нем мы откроем выставку спасенных шедевров. Ты спросишь: почему мы так долго тянули со спасательными работами? Отвечу: никто не думал о таком варианте. Теперь у нас иной взгляд. Из Лувра уже подняли несколько сотен картин, и это только начало. Возможно, а вернее, я уверен» что и мы вернем свои картины. Ну как, подходит тебе такое занятие?
-Я согласен.
- Тогда поставь свою подпись на документе и приступайте. Достаньте все, что еще подлежит реставрации.
- И что не подлежит, - вмешался Хаммер. - С эпохи Эллинизма до нас дошли обломки скульптур, но оттого их ценность не меньше. Венера Милосекая без рук, Ника Самофракийская без лица...
- Удачи»-пожелал Отец, улыбнувшись.

* * *

Трещина в этом месте была метров сто пятьдесят шириной и на пятьдесят глубиной. Проделав от бывшей Уральской гряды путь длиной почти пять тысяч километров, она превратилась из жуткой бездны там, где брала свое начало, в большой овраг, промытый как бы в мягком песчаном грунте обильными дождями, здесь. Что осталось от галереи в результате сдвига почвы? Груда камней? Есть ли надежда, что хоть один из залов уцелел и в нем на стенах все еще висят картины?
Француз стоял у осыпающегося края трещины и смотрел на подернутую пленкой ржавчины лужу на дне. Начинать придется с откачки воды.
Потом земляные работы. Причем, вручную, с помощью лопат.
Он сомневался в разумности их затеи. Работы непочатый край! И при том абсолютная неизвестность: сохранилось ли что-нибудь? Поздно, все безвозвратно погибло!
Майк Хаммер подошел и встал рядом :
- Рискнем?
Француз неопределенно пожал плечами .
- Что мы теряем? Пострадаю я. А возможно, игра и стоит свеч. Доберемся до развалин - увидим. Лично я склонен делать оптимистические прогнозы. Иначе не стоило и начинать.
На горизонте появился геликоптер.
- Вот и оборудование!
Стрекоза смело юркнула в распахнутый зев Земли.
За ней начали спускаться Хаммер и Француз. Рабочие уже копошились внизу.
Склоны поросли травой и кустарником, кое-где подымались ввысь деревья. Пролетевшие со дня катастрофы годы дали начало дикому лесу.
Не успели они спуститься, геликоптер взмыл вверх и, крутанувшись, отбыл восвояси.
Он доставил два контейнера.
В одном находилось оборудование, во втором - шиты из новейшего прочного и легкого материала для щитового домика.
Двое рабочих в ярко-оранжевых робах вскрыли первый контейнер и начали сборку насосной установки, двое других взялись за подготовку площадки для домика.
Опытная бригада состояла из четырех человек. Каждый в ней знал, что ему надлежит делать. Компаньоны взяли на себя общее руководство.
К обеду домик стоял, а насос работал. Снова появился геликоптер с продуктами питания.
Здесь, в нескольких километрах от полуразрушенного Парижа, в трещине, расколовшей Европу, на глубине полета метров началась нижеописанная история.