ОБОРОНА ЦИТАДЕЛИ
Упорные и длительные бои шли в Цитадели, в том числе и там, где стояли двухэтажные здания 333-го стрелкового полка и пограничников (9-я пограничная и 3-я резервная заставы, 3-я пограничная комендатура 17-го Краснознаменного отряда). На этом участке с защитниками крепости волей судьбы оказалось около 10 семей командного состава.
В правом крыле от Тереспольских ворот внизу жили семьи Ф.И. Пенькало, заместителя начальника 3-й резервной заставы (он, жена Александра Иосифовна и трое детей), и Н. Н. Полякова, лейтенанта (он, мать Мария Михайловна и племянница Валя); на втором этаже - семья лейтенанта A.M. Кижеватова из шести человек; жена политрука 9-й заставы Евдокия Филатова с двумя сыновьями. В левом крыле на первом этаже жили семьи лейтенанта С.А. Чувикова (он, жена Наталья Михайловна Контровская и их 11-месячная дочь Светлана); помощника начальника 3-й погранкомендатуры, младшего лейтенанта В.А. Шульженко (он, его жена Антонина и двое детей - двухгодовалый Дима, двухнедельная Светочка - и сестра Антонины - Елена Захаровна Воробей); на втором этаже Мария и Аня Перовы, с ними были еще двое жильцов, рядом семья старшего лейтенанта В.М. Михайлова, (он, мать, жена Клавдия Семеновна, дочь Нелли и сын Геннадий) и др.
У Тереспольских ворот был мост, по нему проходили на Западный остров. Вдоль дома, где жили семьи командиров, слева располагалось большое длинное здание 333-го стрелкового полка. За этими двумя постройками находились санчасть этого полка и военторговский магазин.
В субботу, 21 июня, Наталья Михайловна Контровская, жена лейтенанта С.А. Чувикова, с медсестрой Валентиной Сергеевной Раевской по заданию начальника санитарной части 333-го стрелкового полка проверяли неприкосновенный запас медикаментов, а 22 июня в 10 часов они должны были выехать на работу в летний военный лагерь. Однако на рассвете этого дня началось массированное вражеское вторжение. «Ужасен и страшен был рассвет, следуя за шквалом артиллерийского огня, штурмовые отряды вражеской дивизии устремились к Цитадели. В красно-черном пламени на глазах рушились двухметровой толщины стены и перегородки двухэтажного здания. Враги пытались проникнуть в Цитадель через Тереспольские, Холмские и Белостокские ворота, блокировать и изолировать защитников Центрального острова».
От страшного взрыва Наталья Михайловна вскочила, схватила свою дочку, успела крикнуть няне: «Катя! Катюша!..» - и тут же ее присыпало кирпичом и щебнем. Когда ей помогли выбраться из квартиры, увидела, что крепость в огне. С окон пограничной комендатуры в сторону гарнизонного клуба стреляли два наших пулеметчика.
В здании 9-й заставы, 3-й комендатуры и резервной пограничной заставы пограничники приняли бой и защищали участок крепости по линии погранкомендатура - Тереспольские ворота. Оборону здесь возглавили начальник 9-й пограничной заставы 17-го Краснознаменного пограничного отряда лейтенант AM Кижеватов, лейтенанты А.Е. Потапов, А.С.Санин. Они мгновенно оценили создавшуюся обстановку и вместе наметили план действий.
На первом этаже установили два пулемета, где залегли пограничники. Они обстреливали и уничтожали тех фашистов, которые прорывались через Тереспольские ворота в Цитадель. Определили командиры огневые точки в сторону Тереспольских и Холмских ворот. Тереспольскую башню в течение трех дней держали в своих руках.
Одновременно пограничники перевели женщин и детей из квартир, которые при первых обстрелах были разрушены. В спасении женщин и детей участвовал политрук С.С.Филатов. Семьи со второго этажа правого крыла спустились вниз в разбитую квартиру В.А. Шульженко, а оттуда по 2-3 человека, по команде пограничников, ползком вдоль части здания пробирались в левое крыло. Там уже семьи с первого и второго этажей выбили стену в квартире для перехода в основную часть здания. Один за другим они перешли в здание 9-й погранзаставы.
Соседка по квартире Натальи Михайловны Контровской - Тоня Шульженко - в первые минуты боя схватила двухлетнего сынишку Диму на руки, а двухнедельную Свету велела взять сестре Елене. При переходе в укрытие, в нескольких метрах от квартиры Тоня была сражена вражеской пулей. Недалеко от нее лежал убитым политрук С.С.Филатов.
Через пару часов обороны в зданиях 9-й погранзаставы женщинам и детям находиться было уже опасно. Командование участка приняло решение сделать лаз в капитальной двухметровой стене в центральную часть здания, где размещалась 3-я погранкомендатура.
Бойцы с помощью женщин разобрали кирпич, и через небольшое отверстие в стене женщины и дети перешли в следующий отсек.
В помещении комендатуры собралось более десятка семей военнослужащих. Там было много убитых и раненых. Женщинам поручили спасать раненых, а погибших перенести в другой отсек. Н.М. Контровская возглавила медсанчасть. Все распоряжения по организации лазарета давал лично AM Кижеватов. Наталья Михайловна передала свою маленькую дочь девочкам-подросткам и вместе со всеми женщинами в исключительно сложной обстановке оказывала помощь раненым воинам в помещении комендатуры.
Радист 9-й погранзаставы после 12 часов передал сообщение Советского правительства о том, что фашистская Германия начала войну против СССР. В это время здание, где были сосредоточены основные силы пограничников, оказалось почти полностью разрушенным, и бойцы перебазировали тяжелораненых, женщин и детей в подвалы казармы 333-го стрелкового полка
Здесь тоже шла упорная борьба. Бойцы и командиры 333-го стрелкового полка не давали врагу прорваться в район Тереспольских ворот и северо-западную часть Центрального острова. Обороной командовали лейтенанты АЕ. Потапов, А.С. Санин и старший лейтенант Н.Г. Семенов.
А.М. Кижеватов с группой защитников оказывал сопротивление из руин комендатуры и погранзаставы до тех пор, пока артиллерийский огонь немцев не сравнял с землей их огневые точки. Лейтенанты А.М. Кижеватов и А. Е. Потапов с остатками своих бойцов заняли оборону в полуразрушенном здании 333-го стрелкового полка, прикрывали участок крепости по линии погранкомендатуры, Тереспольские ворота, а также контролировали проход немцев с Западного острова в центр крепости.
Помощь раненым женщины продолжали оказывать и здесь. У них были два ящика перевязочных материалов, индивидуальные пакеты, которые принесли санитар и бойцы из санчасти 333-го стрелкового полка. Легкораненым женщины могли помочь, а тяжелораненые, не получив квалифицированной помощи, умирали у них на глазах.
Н.М. Контровская с особой теплотой вспоминала о защитниках этого участка обороны: «Я видела, какой героизм проявили воины-пограничники, бойцы и командиры 333-го стрелкового полка, защищая рубежи нашей социалистической Родины. Они показали себя преданными сыновьями Отчизны, умелыми ее защитниками, в совершенстве владевшими техникой и военным мастерством. Никогда мне не забыть пограничника, раненного пулеметной очередью в обе ноги. Когда я оказала ему помощь и женщины хотели унести его в укрытие, он запротестовал, просил передать лейтенанту Кижеватову, что он еще сможет, лежа у пулемета, бить фашистов. Его просьбу удовлетворили.
Во второй половине дня 22 июня, когда на время стих ураганный артиллерийский огонь, мы из подвала увидели, что недалеко от помещения комендатуры среди груды развалин лежала Тоня Шульженко, и около ее трупа ползал сынишка. Мальчик находился в зоне постоянного обстрела. Никогда не забыть мне бойца, который спасал Диму. Он пополз за ребенком. Протянул руку, чтобы подтянуть мальчика к себе, да так и остался лежать... Потом двое раненых снова поползли к Диме, спасли его. Малыш был ранен. Мы его перевязали и передали сестре матери, Елене Захаровне Воробей, на руках у которой была Светочка Шульженко. (Е.З. Воробей вместе с Димой были расстреляны фашистами осенью 1942 г. (Светочка умерла в крепости). Имена Антонины Захаровны, Димы и Светы Шульженко, Елены Захаровны увековечены на мемориальных плитах.) Помню я и пограничника с пулеметом, вокруг которого лежали трупы фашистов и стреляные гильзы. А когда на прорыв вражеского кольца шли воины 333-го стрелкового полка, они позвали его с собой. Но на их предложение он ответил: «Я пограничник и никуда от границы не уйду».
Женщины тяжело переживали смерть лейтенанта Николая Николаевича Полякова. Под вечер первого дня войны он был ранен в нижнюю челюсть. Женщины перевязали его лоскутом нижнего белья. Кровь остановить не удалось. Истекая кровью, Поляков расстреливал противника пока не потерял сознание. Товарищи по оружию решили перенести его в подвал к женщинам. По пути к лазарету он скончался. В период первого артиллерийского обстрела крепости погибли его мать Мария Михайловна и племянница Фадеева Валентина Александровна, третьеклассница. Они приехали к Н.Н. Полякову на период отпуска и школьных каникул из Ленинграда.
Восемь других семей комсостава, проживавших у Тереспольских ворот, укрылись в помещении электростанции. Немцы обнаружили эту группу женщин и детей по плачу грудного ребенка. Всех погнали на берег реки Мухавец, на Западный остров, превратив пленных советских людей в заложников. Фашисты поставили перед ними условие: если группа немцев пойдет в крепость и не вернется, то они расстреляют 15 человек. В числе пленных была и 14-летняя Валя Зенкина - дочь Ивана Васильевича Зенкина, старшины музыкантского взвода 33-го инженерного полка.
В.И. Зенкина (Сачковская) вспоминала: «Накануне войны я окончила седьмой класс 15-й средней школы г. Бреста. Вместе со мной учились воспитанники 333-го стрелкового полка Петя Клыпа, Коля Новиков, Петя Васильев и дети многих командиров, которые служили и жили в Брестской крепости.
Наша квартира находилась в Тереспольской башне. А соседями были Нагановы, Мулины, Поповы, Маковы, Чекуровы, Кириговы, Мартисовские - всего восемь семей. С дочерью A.M. Кижеватова Нюрой мы были одногодки. Часто лазили на верхний этаж башни и оттуда любовались панорамой старинной крепости: ее обводными каналами, сооружениями, островами, рекой Буг. Бывали и у пограничников. Особенно нам нравилась их художественная самодеятельность. Лучшими артистами мы считали стрелков комендантского отделения 3-й пограничной комендатуры А.И. Шугаева и АЛ. Шаргалина.
В период обстрела Тереспольской башни два водонапорных бака пробило снарядами. Вода лилась с потолка на лестницу, стала затапливать нашу квартиру. Мы не понимали, в чем дело. Отец сказал: «Это война, дочка. Оденьтесь, спуститесь вниз, сюда летят осколки. А мне надо идти в полк». Молча погладил меня по голове. Так навсегда я рассталась с отцом. За гулом, грохотом и дымом мы не слышали и не увидели, как враги ворвались в помещение электростанции и стали впереди себя бросать гранаты с криками: «Рус, сдавайся!»
Одна граната взорвалась рядом с электростанцией. Закричали дети, женщины. Нас выгнали на берег реки Мухавец Тут мы увидели лежащих на земле раненых красноармейцев. Над ними с автоматами стояли фашисты.
Из окон казематов между Холмскими воротами и Тереспольской башней бойцы открыли огонь по фашистам, которые нас пленили. Но, увидев женщин и детей, прекратили стрельбу в нашу сторону.
Женщины тяжело переживали смерть лейтенанта Николая Николаевича Полякова. Под вечер первого дня войны он был ранен в нижнюю челюсть. Женщины перевязали его лоскутом нижнего белья. Кровь остановить не удалось. Истекая кровью, Поляков расстреливал противника пока не потерял сознание. Товарищи по оружию решили перенести его в подвал к женщинам. По пути к лазарету он скончался. В период первого артиллерийского обстрела крепости погибли его мать Мария Михайловна и племянница Фадеева Валентина Александровна, третьеклассница. Они приехали к Н.Н. Полякову на период отпуска и школьных каникул из Ленинграда.
Восемь других семей комсостава, проживавших у Тереспольских ворот, укрылись в помещении электростанции. Немцы обнаружили эту группу женщин и детей по плачу грудного ребенка. Всех погнали на берег реки Муха-вец, на Западный остров, превратив пленных советских людей в заложников. Фашисты поставили перед ними условие: если группа немцев пойдет в крепость и не вернется, то они расстреляют 15 человек. В числе пленных была и 14-летняя Валя Зенкина - дочь Ивана Васильевича Зенкина, старшины музыкантского взвода 33-го инженерного полка.
В.И. Зенкина (Сачковская) вспоминала: «Накануне войны я окончила седьмой класс 15-й средней школы г. Бреста. Вместе со мной учились воспитанники 333-го стрелкового полка Петя Клыпа, Коля Новиков, Петя Васильев и дети многих командиров, которые служили и жили в Брестской крепости.
Наша квартира находилась в Тереспольской башне. А соседями были Нагановы, Мулины, Поповы, Маковы, Чекуровы, Кириговы, Мартисовские - всего восемь семей. С дочерью A.M. Кижеватова Нюрой мы были одногодки. Часто лазили на верхний этаж башни и оттуда любовались панорамой старинной крепости: ее обводными каналами, сооружениями, островами, рекой Буг. Бывали и у пограничников. Особенно нам нравилась их художественная самодеятельность. Лучшими артистами мы считали стрелков комендантского отделения 3-й пограничной комендатуры А.И. Шугаева и А. Л. Шаргалина.
В период обстрела Тереспольской башни два водонапорных бака пробило снарядами. Вода лилась с потолка на лестницу, стала затапливать нашу квартиру. Мы не понимали, в чем дело. Отец сказал: «Это война, дочка. Оденьтесь, спуститесь вниз, сюда летят осколки. А мне надо идти в полк». Молча погладил меня по голове. Так навсегда я рассталась с отцом. За гулом, грохотом и дымом мы не слышали и не увидели, как враги ворвались в помещение электростанции и стали впереди себя бросать гранаты с криками: «Рус, сдавайся!»
Одна граната взорвалась рядом с электростанцией. Закричали дети, женщины. Нас выгнали на берег реки Мухавец Тут мы увидели лежащих на земле раненых красноармейцев. Над ними с автоматами стояли фашисты.
Из окон казематов между Холмскими воротами и Тереспольской башней бойцы открыли огонь по фашистам, которые нас пленили. Но, увидев женщин и детей, прекратили стрельбу в нашу сторону.
- Стреляйте, чего остановились? Фашисты нас все равно расстреляют! Стреляйте! - приподнявшись, кричал один из раненых красноармейцев.
- На моих глазах начали бить сапогами одного нашего раненого черноволосого бойца. Они кричали, оскорбляли, показывая жестами, что он еврей. Мне было очень жаль этого человека. Я вцепилась в фашиста и стала его оттаскивать.
- Это грузин, это грузин, - повторяла я.
Меня позвал офицер и на ломаном русском языке приказал идти в Цитадель и передать нашему командованию, чтобы гарнизон сдался в плен. Если не сдадутся, то будут уничтожены. Я хотела, чтобы со мной пошла мама, но ее не пустили.
- Мать останется здесь. Ты должна вернуться сюда и передать нам ответ советского командования, - заявил он мне».
Фашисты отправили Валю одну, разлучив с матерью Анастасией Кузьминичной Зенкиной. Автоматчик подтолкнул ее, и Валя, ощущая дуло автомата за спиной, направилась к пограничникам через мост к Тереспольским воротам.
Валя шла по разрушенной и пылающей дороге. Расстояние было небольшое, но ей казалось, что она шла долго. Страшная картина была у нее перед глазами: видела много обезображенных снарядами трупов наших бойцов и фашистов. Тошнота подступала к горлу. Вдруг из клуба застрекотал пулемет. «Есть еще живые», - поняла девочка и бросилась бежать навстречу выстрелам. Следующая пулеметная очередь просвистела над самым ухом. Валя пригнулась, поняла, что это вражеские выстрелы. Мгновенно повернула к зданию погранкомендатуры, от которой остались одни развалины.
Далее В.И. Зенкина вспоминает: «Затем слышу выстрел из подвала 333-го стрелкового полка и крики: «Валя! Ползи! Ползи сюда!», и я побежала к окну подвала. Кто-то подхватил меня на руки, поставил на пол. Бойцы были в касках, большей частью немецких, рядом с ними наше и немецкое оружие. Лейтенанта Кижеватова я привыкла видеть в форме пограничных войск, а теперь он был в пехотной. Все на меня смотрели молча, удивленно.
- Почему ты разгуливаешь одна по крепости, где мама? - обратился ко мне Кижеватов. Я рассказала обо всем. Он привел меня в другой отсек подвала, посадил в углу. Там кто-то возле коптилки на газете вел счет наших раненых и убитых. Лейтенанты Кижеватов и Потапов стали расспрашивать, сколько я видела врагов у реки Мухавец, как они вооружены. А затем Потапов сказал: «Что видела у нас и слышала, забудь. Фашисты не должны об этом знать. Им передай, что в плен не сдадимся. Мы - советские воины».
- Я не вернусь туда. Там, может, в живых уже никого нет, - заплакала я и подробно стала рассказывать, как фашисты расстреливали наших людей. Потапов выслушал и сказал:
- Если так, то оставайся!
И я осталась в крепости. Меня отправили в подвал, где в одном углу находились женщины и дети, в том числе Нюра Кижеватова, Нелли Михайлова, мои одноклассники - Петя Клыпа и Коля Новиков, а в другом - раненые».
Раненые лежали на матрацах, одеялах или прямо на цементном полу. За ними ухаживали женщины, ни на минуту не оставляли их одних. Девочки тоже помогали взрослым: присматривали за ранеными, подносили боеприпасы, собирали оружие, патроны, следили за грудными детьми. К ним присоединилась и Валя Зенкина.
Она помнит, что помогала пограничнику Туманову, который был ранен в голову и плечо и просил, чтобы ему периодически прикладывали что-нибудь холодное ко лбу. Его просьбу выполняли, прикладывая платочек сначала к стене подвала, а потом к его лбу.
В подвале 333-го стрелкового полка находились подростки, воспитанники музыкантских взводов: Петя Васильев, Петя Котельников, Коля Новиков, Володя Измайлов, Петя Клыпа. Коля Новиков и Петя Клыпа по заданию лейтенанта Потапова пошли в разведку в Тереспольскую башню. В башню ребята не пробрались. Однако им удалось обнаружить склад оружия: пирамиды винтовок, пистолетов, ручных пулеметов и автоматов. Там же были ящики с патронами, гранаты и мины. За эти сведения лейтенант Потапов объявил ребятам благодарность. Под огнем врага бойцы перенесли оружие и патроны.
Посланные в разведку Петя Котельников и Володя Измайлов обнаружили склад, где были консервы, сыр, брынза и другие продукты. Подкрепившись сами, они набрали еды с собой и отнесли женщинам и бойцам. Потом из разрушенных помещений санчасти, магазина военторга принесли остатки медикаментов, сухари, сахар, еще один рулон ткани. И все пополам с битым кирпичом, пылью.
Геройски вела себя и Нюра Кижеватова, которой было 14 лет. Смелая до отчаяния, она мало находилась в подвалах вместе с женщинами и детьми. Почти все время была в рядах защитников участка.
Вечером наши бойцы освободили Тереспольскую башню, электростанцию. Лейтенант Потапов с пограничниками прорвались даже на остров, но вынуждены были вернуться назад. В этот вечер лейтенант Потапов от тяжелого ранения умер. Петя Клыпа, младший сержант И.А. Бугаков и другие бойцы ходили искать медикаменты. Еще принесли шоколадных конфет и рулон ткани.
- Вот, если бы иголки и нитки сюда, то одежду можно сшить, - говорили женщины. На многих из них было только белье.
- Я вас научу, как без иголки и нитки фасонное платье сшить, - пошутил Петя Клыпа. И тут же стал демонстрировать свои способности в портняжном деле. Оторвав метра два ткани, сделал в ней посредине дыру, набросил на голову, а отдельным узким шнурком от ткани подпоясался. Над выдумкой Пети от души посмеялись даже тяжелораненые. Через некоторое время новый фасон платья можно было видеть на многих женщинах.
На второй день боев у защитников боеприпасы были на исходе. Посланный снова в разведку Петя Клыпа обнаружил в соседнем здании уцелевший склад боеприпасов, и бойцы под огнем врага принесли оттуда патроны, гранаты, пистолеты, пулеметы. Это был один из последних, найденных разведчиками склад.
Потом Пете Клыпе много раз приходилось пробираться в разрушенные помещения санчасти, кухни, магазина военторга и приносить оттуда медикаменты, сухари, сахар.
Еще несколько семей, в их числе: жена младшего лейтенанта, командира пулеметного взвода 333-го стрелкового полка Ивана Кузьмича Чикурова - Елизавета Никитична Мухачева, жена лейтенанта-пехотинца Алексея Федоровича Наганова - Анастасия Кондратьевна Морозюк, жившие в башне над Тереспольскими воротами, спрятались там. В течение первой половины 22 июня они находились в башне, а дальше оставаться было опасно. Ночью бойцы перевели их в подвалы казармы 333-го стрелкового полка к другим женщинам и детям. Елизавета Никитична Мухачева оказывала медицинскую помощь раненым, участвовала в доставке боеприпасов с воспитанниками музыкантского взвода.
Сюда же под обстрелом врага, прижимаясь к стенам домов, прибежали Клава Михайлова с 15-летней Неллей и 12-летним Геной, Маша Зимина с дочерью Аллой. Они добрались до 3-й пограничной комендатуры и укрылись с другими семьями в подвале кирпичного здания комендатуры. В течение дня женщины и дети-подростки помогали раненым пограничникам, но из укрытия не выходили.
23 июня наступление фашистов возобновилось с новой силой. Над крепостью снова стоял сплошной гул. Запасы продуктов иссякали, их пришлось экономить для раненых и детей, а с водой было еще хуже, запасы льда закончились. Под прицельным огнем пулеметов фашисты держали подходы к рекам Западному Бугу, Мухавцу и обводному каналу. Вода добывалась ценой жизни. Тяжелораненым и детям давали по два глотка, раненым - по одному, остальные терпеливо ждали. Раненых поступало все больше, перевязочных материалов не хватало.
Но страшнее мук физических были муки душевные. Отрезанные от своих командиры и бойцы не знали, что происходит там, за кольцом вражеской блокады. Радиоприемник молчал или отзывался лающими голосами немецких дикторов.
К концу второго дня обороны, когда казалось, что все стволы пулеметов и автоматов вот-вот расплавятся, когда, думалось, наступил предел человеческим силам, вдруг смолк гул орудий и самолетов, и в наступившей тишине над развалинами крепости разнеслась до боли родная песня:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой...
Бойцы обрадованно закричали:
- Наши идут!
Матери целовали своих детей, но песня вдруг смолкла, и из бронированной машины, которую гитлеровцы подогнали поближе к крепости, вместо песен раздался призыв фашистов:
- Доблестные защитники Брестской крепости! К вам обращается немецкое командование. Сдавайтесь! Гарантируем хорошее обращение. Сообщаем, что пал Минск. Через неделю доблестные войска фюрера будут в Москве. Требуем капитуляции гарнизона!
С ненавистью выслушали защитники крепости этот призыв. Фашисты его передавали несколько раз. Никто не хотел даже думать о плене. Клава Михайлова подошла к лейтенанту А.М. Кижеватову и твердо попросила дать ей оружие погибших бойцов. И теперь в часы напряженного боя она заменяла выбывших из строя красноармейцев, с оружием в руках ложилась у окон подвала и вела огонь, бросала гранаты во врага. В минуты короткого затишья снова была среди женщин и раненых, помогала перевязывать раненых и ухаживать за ними.
Раненые бойцы вновь брали в руки оружие. Разведка приносила все новые и новые сведения о героических делах защитников крепости на других участках. Об особо важных эпизодах они рассказывали всем.
На третий день лейтенант Кижеватов проводил с бойцами беседу о подвиге пограничника Николая Морозова, которому в ночь с 21 на 22 июня было поручено охранять немецких шпионов, задержанных на границе. Когда начался бой, Николай отстреливался, не подпускал врага к своему посту. Последними патронами он расстрелял шпионов и застрелился сам, но с поста так и не ушел.
От Тереспольских ворот прибежал обгоревший, раненый боец. Он рассказал, что фашисты ночью забросали их подвал гранатами, кричали, чтобы бойцы сдавались в плен. Но когда красноармейцы дали достойный отпор, фашисты залили подвал горючим и подожгли. Все погибли.
A.M. Кижеватов имел при себе санитарную сумку и хотел оказать помощь раненому бойцу, но тот заявил: «Дайте мне лучше патронов».
Через несколько дней защитники этого участка обороны Брестской крепости поняли, что уберечь женщин и детей они уже не смогут. Тем более, как стало известно, на Западном острове появились немецкие танки. И командование приняло решение отправить детей, жен, матерей в плен, чтобы сохранить им жизнь. Лейтенант A.M. Кижеватов собрал всех женщин и детей. Обращаясь к ним, он сказал: «Вы - жены командиров и знаете, что такое приказ. Положение наше безнадежное. Мы солдаты социалистической страны и наш долг - стоять насмерть. Вы - матери, и ваш святой долг перед Родиной - спасти детей. Это для вас наш приказ. Идите в плен. Да, придется многое перенести, перестрадать. Но это временное явление. Пройдет немного времени, и враг будет разбит. Это свершится! И тогда, где бы вы ни были, Родина найдет вас и поможет вам. Мы просим вас проявить мужество и большую любовь к жизни наших детей. После вашего отхода мы взорвем мост, чтобы преградить врагу путь в крепость».
Отправляя женщин и детей в плен, он просил связаться с погранотрядом и передать, что они ждут подкрепления. «Постарайтесь выйти из окружения и примкнуть к частям Красной Армии» - сказала ему жена Екатерина Ивановна. Все были убеждены в скором окончании войны.
- За меня не беспокойтесь. В плен я не попаду, - ответил Андрей Митрофанович. - Я буду бороться до последнего дыхания и даже тогда, когда в крепости не останется ни одного защитника.
Он попрощался со своей матерью Анастасией Ивановной, женой и тремя детьми, Нюрой, Ваней и совсем крохотной Галочкой. Прощались с женщинами и детьми остальные воины.
Мальчишки, воспитанники музыкантского взвода 333-го стрелкового полка заявили: «Мы тоже бойцы и останемся здесь». Как позже рассказал бывший старшина запаса М.И. Игнатюк, семнадцатилетний воспитанник музыкантского взвода Петр Васильев погиб во время боя в полковом клубе 27 июня 1941 г.
Дважды предпринимались усилия вывести женщин и детей, но безрезультатно. Фашисты тут же их обнаруживали и начинали стрельбу. Валентина Ивановна Зенкина (Сачковская) с горечью вспоминала:
«Мы вышли из подвала и пошли среди руин к Холмским воротам, через которые шла дорога к госпиталю, чтобы через этот участок пройти в ближайшую деревню близ крепости. Не удалось. Немцы нас обстреляли. Пришлось вернуться. После этого предприняли попытку выйти ночью и снова попали под интенсивный обстрел. Снова вернулись к защитникам.
Тогда женщины и подростки, в том числе Петя Котельников и Володя Измайлов, взяв с собой детей и несколько наспех сооруженных носилок с тяжелоранеными бойцами, под белым флагом вышли из крепости и пошли навстречу врагу. Шли они на Западный остров по Тереспольскому мосту. Увидев по пути два немецких танка, подбитых пограничниками Западного острова, раненые защитники говорили:
- Ничего, если будем живы, то мы еще покажем фашистам «кузькину мать».
Отделив женщин и детей от раненых солдат, фашисты тут же учинили им допрос, но не получили желаемого ответа об истинном положении защитников крепости, не установили личности пленных женщин.
Гитлеровцы продержали их несколько суток в переполненном лагере, наскоро организованном для гражданских лиц за крепостью в направлении Тересполя. Лагерь был огорожен в три ряда проволокой и находился на песчаном пустыре в поле. Маленьких детей матери вынесли в очень тяжелом состоянии.
Петю Котельникова и Володю Измайлова отвели в группу раненых бойцов и погнали за реку Буг (Воспитанников музыкантских взводов: Петю Котельникова, Петю Клыпу, Володю Измайлова, Колю Новикова и Володю Казьмина - поместили в лагерь для военнопленных Бяло-Подляска, где они пробыли 12 дней. Затем их перевели в брестскую тюрьму. Петя Клыпа убедил одного немецкого офицера, что все подростки являются жителями ближайшей деревни и попали в тюрьму за то, что советским военопленным дали хлеба. Их отпустили. Они укрылись у жителей Брестской области. Коля Новиков сражался в рядах Красной Армии, Петя Котельников после войны служил в рядах Советской Армии. Живет в г. Бресте. В.П.Казьмин был вывезен на каторжные работы в Германию. В июне 1945 г. он вернулся на Родину.).
Выходя из лагеря, женщины увидели почти безлюдный город Наталья Михайловна Контровская в воспоминаниях написала: «Женщины шли, опустив головы, но чувство человеческого достоинства и любви к своей Родине не потеряли, каждая думала об одном, как очистить нашу землю от врага. Все мы знали, что нам есть что защищать и во имя кого спасать Отчизну. Так рассуждали советские люди».
...29 и 30 июня 1941 г. были особенно тяжелыми для «кижеватовцев». Вражеские войска предприняли решительный удар по Цитадели, используя артиллерию, штурмовые орудия, танки, огнеметы. А.М. Кижеватов погиб.
